— Встань, Ахаль бен Гарид, мой фарис (1).
Молодой парень в зерцальном доспехе встал с колена. Сверкающие пластины не особенно удачно скрывали из виду то, что под доспехом была старая долгополая рубаха - верный признак вчерашнего феллаха, более привычного к плугу, чем к мечу. Вельможи, выстроившиеся кругом, не приветствовали нового брата по оружию ни единым возгласом.
Ахаль знал, что им нет дела до таких же феллахов, как он сам, из которых состояла большая часть войска.
— Пройдись со мной.
Повелитель Рандунского Маликата, встав с позолоченного деревянного кресла, служившего ему походным троном, направился к выходу из шатра. Два слуги, стоявшие у выхода склонив голову, бдительно приподняли тяжелые, украшенные каллиграфией шторы палатки. Как только их повелитель прошел мимо, они молча принялись наводить порядок в шатре.
Ахаль направился за своим маликом прыгучим шагом воина. Но не раньше, чем отметил про себя настороженный и цепкий взгляд выходящего из палатки следом Варида бен Андаля в изукрашенном фамильными линиями доспехе на дорогой рубахе, на рукавах которой виднелись узоры.
Какое-то время повелитель западных песков и оазисов шагал молча.
— Что ты знаешь о Каср Байнум, фарис? — наконец спросил малик, устремляя тяжелый взгляд светло-карих глаз на крепость неподалеку.
— Что она защищает единственный путь через Харасанскую Пустыню, мой повелитель, — хрипло ответил Ахаль. — Что под ее стенами находится один из богатейших рынков. Что у нее двадцать четыре крепостных башни и круглый барбакан (2) в триста шагов в окружности, дальше которого не продвинулась ни одна осаждающая армия. Но...
— Ну, говори, — взгляд малика был тяжек - словно золотую плиту положили на грудь.
Они остановились. Фарис еще колебался.
— Мой повелитель, я не вижу смысла встречать врага здесь, — осторожно сказал Ахаль. — Король Норталанда может попробовать пересечь Харасан здесь, но взять Каср Байнум они не смогут.
— Почему же?
— Они не смогут привезти осадные орудия через пустыню. Для этого требуются животные, которые требуют еще больше воды, чем люди. Пустыня им незнакома, как и способы выживания в ней. Соорудить осадные орудия здесь им будет не из чего - вокруг Каср Байнум нет деревьев. В осаде же крепость может продержаться месяцы - месяцы, которые сами северные дикари здесь вряд ли выдержат.
— И что бы ты сделал? — малик склонил голову и скрестил руки.
— Отступил, — сказал Ахаль, холодея несмотря на жару, царящую вокруг.
— Снова отступать? — сказал малик, качая головой. — Я уже потерпел одно поражение от руки этого северного малика, и нам пришлось отступить сюда.
Малик вскинул голову к палящему солнцу.
— Я удивлен. Ты хорошо показал себя при отступлении, фарис. Несмотря на смерть вашего эмира, ты храбро прикрывал отступление, взяв командование над горсткой уцелевшей конницы. Почему ты хочешь бежать сейчас?
— Не бежать, — горло Ахаля пересохло, но он знал, что должен говорить, если не хочет рисковать расположением повелителя. — Поскольку король Норталанда не может взять Каср Байнум, он попробует миновать его, если увидит, что мы отошли. Продвинуться дальше вглубь нашего маликата, в более богатые и плодородные земли, где он сможет кормить свое войско с помощью грабежей. Его нужно встретить в десяти днях пути отсюда, на выходе из пустыни.
— В Эйм Замар, — задумчиво произнес малик. — Но что если они не купятся на это? Если они остановятся в Каср Байнум, попробуют наладить снабжение?
— Для этого нужно пожертвовать крепостью, мой повелитель, — Ахаль опустил голову. — Каср Байнум нужно сравнять с землей. Тогда норталандцы подумают, что мы отчаялись. Что мы выжигаем за собой землю, потому что не готовы встретить их грудью.
Тишина накрыла их - так песчаная буря мягко, но внезапно врывается в пустынные города.
— Ранее я спросил тебя, что ты знаешь об этой крепости, — сказал малик, отворачиваясь. — Но все, что ты сказал - не то, что я знаю о ней, фарис, — в голосе послышались мягкие нотки, прежде неслыханные для Ахаля.
Малик поднял руки, словно бы обнимая стены крепости.
— Я знаю, что эти стены из самана возвели мои предки. Знаешь ли ты, чем славен этот материал? Утром крепость светится золотом, днем - сияет, точно Белый Огонь в Храме, а ночью ее стены грозят пустыне цветом крови. Я знаю каждый кирпич в рибате на холме, потому что провел здесь детство. И я знаю ее истинную цену.
Ахаль слушал так, словно от этого зависела его жизнь.
— Если Каср Байнум будет уничтожен, — повелитель Рандунского Маликата обернулся и смерил фариса тяжелым взглядом, — то земли по ту сторону Харасанской Пустыни будут потеряны не только для короля Норталанда. Но и для меня. Эта крепость - единственное, что связывает их с нами. Без этой крепости нашему войску придется делать огромный крюк через Мундар. Восстания или новые вторжения - тем землям придется разбираться с ними без нас. Моя власть там ослабеет, и мы окажемся отрезаны от моря. И от торговли.
— Тогда нужно оставить в крепости небольшой гарнизон, — Ахаль, забывшись, шагнул вперед. — Дать норталандцам поверить, что мы были готовы задержать их здесь, но не смогли. Что наши резервы на исходе. Они поверят, что мы в отчаянии. Я могу остаться, — добавил он. — С теми, кто готов умереть. Во славу Солнца Опаляющего.
Малик медленно пошел к шатру.
— Во славу Рандунского Маликата, фарис.
***
Три сотни пеших воинов, одиннадцать сахира (3), полсотни лучников и отряд мубаризун в двадцать человек. И одна команда инженеров. Все все, кто остался в Каср Байнум.
Ахаль бен Гарид провел следующие несколько дней в приготовлениях. Лучники заняли барбакан, как наиболее защищенную часть передовых укреплений. Инженеры немедленно занялись осадным орудием над барбаканом. Отряд мубаризун, лучшие из лучших, встали перед воротами, готовясь принять на себя первый удар: Ахаль был уверен, что старые и ветхие деревянные ворота станут самой очевидной целью. На случай если норталандцы смогут сделать лестницы или воспользуются крюками, две сотни пеших воинов рассредоточились по стенам.
Сахира ожидали приказов в рибата на холме.
***
Через два дня горячий воздух над Каср Байнум наполнился визгом стрел и рокотом торсионной машины, без устали метающей камни в подступающие войска. Лучники снова и снова разили подступающие с веревочными лестницами войска, пока не кончились стрелы. Мубаризун, сменяя друг друга лишь на молитву Вечному Солнцу и краткий отдых, сражались в узком проходе ворот, которые пали в первый же день, сложившись под ударами обитого железом ствола дерева. Воинам на стенах пришлось отправить подкрепление - отбив двенадцать приступов, они и сами потерпели серьезные потери.
Сахира на холме, в отделении от остальных, проводили многодневный ритуал, назначения которого не знал никто, кроме Ахаля.
***
— Сдавайтесь, — бросил высокий человек с белыми волосами, держа руку на рукояти длинного прямого меча с крестообразной гардой. Конь под ним, чувствуя злость и нетерпение своего хозяина, беспокойно пританцовывал. — Вы отбили первые атаки, но вас мало. Рано или поздно вы сломаетесь.
Ахаль бен Гарид молчал, положив ладони друг на друга. Он с горсткой фарисов выехал на переговоры с самим северным Королем только чтобы выиграть время. Шел четырнадцатый день осады.
— Мы можем взять вас измором, — продолжал сыпать угрозами Король Норталанда. — Сдавайтесь!
— Сомневаюсь, — покачал головой Ахаль. — У нас есть колодцы свежей, прохладной воды. У вас - остатки той ослиной мочи в бурдюках, что вы протащили через пустыню. Мы можем ждать месяцами. Как и отбивать ваши атаки. Разве ты не слышал, Король? Дальше барбакана этой крепости не заходил еще ни один неприятель.
— Откуда столько желания умереть? — сощурил глаза Король Норталанда.
— Умереть за родину почетно, — спокойно ответил Ахаль. — Наша верность - малику Рандунского Маликата. Наша кровь и наши жизни - нашему Маликату. Нам было приказано удерживать эту землю несмотря ни на что, и не дать вам продвинуться. Именно это мы и намереваемся сделать.
Переговоры завершились ничем.
На обратном пути один фарис, понукая лошадь, догнал Ахаля и поехал с ним вровень.
— Ты солгал, — сказал фарис. — Нам не было дано приказа не пропускать их. Наоборот, мы хотим, чтобы они шли дальше. Почему ты солгал? Солнце Опаляющие не любит лжи, даже врагам. А уж если ты задумал обмануть малика...
— Солнце помогает тем, кто не прячется от его лучей в пещере, — сдвинув брови ответил Ахаль. — Король Норталанда взвешивает прямо сейчас - ехать ему дальше, или нет. Не очень-то ему хочется оставлять неприятеля в тылу. Мои слова придадут ему уверенности, что мы - последняя линия отчаянного сопротивления. Мои слова выполняют волю малика.
Фарис почтительно придержал лошадь, позволяя Ахалю первым въехать в ворота крепости.
***
На пятнадцатый день осады сахира закончили ритуал.
Чего в пустыне хватает - так это песка. И даже едва обученный колдун способен создать порыв ветра и грозу, которая может разогнать этот ветер.
Вечером пятнадцатого дня на лагерь норталандцев стеной до самых небес двигалась песчаная буря. Они забились в палатки, надеясь переждать невиданное ими событие.
Ночью, когда настало время кусающей песком тьмы и ревущего ветра, Ахаль бен Гарид с отрядом выживших фарисов и лучших воинов вышел из крепости. Они скрытно проникли в лагерь врага. Кровь полилась рекой. Через несколько часов они вернулись в крепость.
Утром Ахаль вышел на крепостную стену и увидел, что войск уходит в Эйм Замар, оставляя позади лишь четверть войска для поддержания осады, чтобы гарнизон не мог ударить в спину неприятелю.
Через десять дней песок снова поднялся в воздух. Но уже без помощи сахира. Нет, это возвращалось из Эйм Замар войско, оставляя за собой клубы песчаной пыли. И над исполненными радости и надежды лицами воинов хлопали белые украшенные каллиграфией флаги Рандунского Маликата.
Малик, правящий от имени Опаляющего Солнца, возвращался с триумфом.
И когда Ахаль встречал его у ворот крепости, преклонив колено, он молвил:
— Встань, Ахаль бен Гарид, эмир (4) Каср Байнум.
(1) Фарис - рыцарь.
(2) Барбакан - внешнeе сооружение замка или городских укреплений, обычно круглое в плане, для отражения атак на подступах к крепости.
(3) Сахира - колдуны.
(4) Эмир - правитель.
